Баргест

 

 

Баргест — это мифическое существо из английского фольклора, разновидность боги или буки. Баргест рогат, имеет клыки, когти и горящие глаза. Хендерсон описывает баргеста как близкого родственника Топошлепа (Paddlefoot) и Хедли Кау (Headley Kow). Как и они, он может принимать различные обличья, но чаще всего является в виде лохматого чёрного пса с огромными горящими глазами. Обычно его считают приметой смерти.

Призрачный пёс, который, как утверждает французская легенда, появляется ночью на кладбищах. Есть примета, что увидеть баргеста — к близкой неменуемой смерти. Существует поверье, что баргест оберегает могилы своих хозяев от вандалов, которые неоднократно посещают кладбища. Однако, не смотря на это, баргест считается злым духом, приносящим несчастье и горе.

 

 

Уильям Хендерсон в «Фольклоре Северных графств» (стр.274-5) говорит, что баргест водился некогда на пустоши между Регхорном и Хедингли-Хиллом близ Лидса. Он появлялся перед смертью каждого видного человека в тех краях, и все псы округи бежали за ним, лая и воя. Хендерсон сообщает, что встречался со стариком, утверждавшим, что в детстве видел подобную процессию. «Ежедневник» Хоуна ярко описывает встречу с баргестом:

«Видите ли, сэр, случилось мне как-то подзадержаться на посиделках в Герсстоне (Грэссингтон), и застрял я там допоздна, да, может быть, ещё и пропустил стаканчик-другой; но я вовсе не был пьян, и всё-всё соображал, честное слово. Когда я вышел в путь, было часов одиннадцать, а год уже шёл к концу, и погода выдалась — ну просто замечательная. Луна светила вовсю, и Килстон-Фелл был весь на виду, так, как я никогда ещё его не видел. В общем, видите ли, сэр, проходил я как раз мимо мельницы, как вдруг услышал — кто-то меня догоняет: шарк, шарк, шарк, словно цепи звенят; но ничего я не видел; и подумал тогда — вот престранные дела! И тогда я остановился, огляделся по сторонам, но не увидел опять ничегошеньки, кроме двух камней по сторонам въезда на мельницу. И опять я услышал это вот шарк-шарк-шарк цепями; потому что, понимаешь, когда я остановился, и оно остановилось; и тогда я подумал, что это, должно быть, баргест, о котором столько трезвонят у нас; и рванул к мосту, потому что говорят, что этот баргест, он не может переходить через воду; но, чёрт побери, сэр, когда я сошёл с моста, я услышал то же самое; так что или оно перебралось через мост, как я, или обежало кругом и обошло исток сверху! Тогда я расхрабрился — потому что до того-то малость притрусил; и, подумал я — дай-ка поверну и посмотрю, что это такое; и пошёл я по Верхнему Берегу к Линтону, и всю дорогу слышал это шарк-шарк-шарк цепями, но ничего не видел; а потом оно вдруг раз — и прекратилось. Тогда я снова повернул домой; но едва добрался я до двери, как снова услыхал это шарк-шарк-шарк — шаркали цепи в сторону Холин-Хауза; и я пошёл за ним, а луна там светила ярко-преярко — и я увидел его хвост! Вот, подумал я тогда, старина, теперь я всем могу сказать, что видел тебя; ну, и пошёл домой.

 

 

Когда же подошёл я к двери, там лежало что-то большое, вроде как овца, но ещё больше, под самым порогом, и всё было вроде как лохматое, в шкуре; и я говорю тогда ему: «Вставай!» — а оно не встает. Тогда я говорю: «Да шевелись же!» — а оно не шевелится. Ну, я расхрабрился, замахнулся палкой; а оно как посмотрит на меня, да такими глазищами — они светились и были большие, как блюдца, и с разноцветными зрачками: красное кольцо, потом синее кольцо, а потом белое, и эти кольца всё уменьшались, уменьшались и сходились в точку! А я-то вовсе и не испугался, хотя оно и смотрело на меня и усмехалось эдак грозно, а я всё твердил «Вставай!» да «Шевелись!», и уже жена меня услышала, как я на пороге стою, и подошла открыть дверь; вот тогда оно поднялось и отошло, потому что бабы моей оно боялось больше, чем меня; и я рассказал всё жене, а она сказала, что это был баргест; а вот с тех пор я его не видел; и всё это — сущая правда».